В конце июня 2014 г. наша полевая группа (Е.С. Кошкин, Л.И. Тупицов и я) совершила однодневный выход на малопосещаемый участок Николаевского тракта. От жилого дома бывшего контрольного пункта связи «Бурея» на восток, в верховья р. Бурейки, — с двумя бродами через неё и километровым подъёмом по направлению к Силичинскому перевалу в бассейн р. Керби, где проходит граница заповедника. Нашей целью было посещение сырого подгольцового аянского ельника с многочисленными ручьями на восточном склоне и больших полян в нём, обильно заросших альпийским крупнотравьем, которые хорошо запомнились мне по экспедициям 1977-1978 гг. Для меня это был мониторинг впечатлений прошлого. Здесь 5 июля 1978 г. единственный раз в жизни я наблюдал поистине массовый лёт жёлтых аполлонов, типичных мелких а. Эверсмана. Одновременно в поле зрения были десятки самцов на низком, бреющем полёте рыскавших вдоль и поперёк в поисках самок, которые наоборот, практически не летали, а как будто с испуга пулей выскакивали из травы и моментально перехваченные в воздухе кавалером снова падали туда же.

Среди травянистых растений одним из доминантов выступал слабокислый и потому приятный на вкус ревень компактный. Почти сорок лет назад мы, участники ботанической экспедиции собирали его рюкзаками, на компот и для борща. Прямо-таки нерукотворный огород. К сожалению, в наше время поляны уже сильно заросли лесом и когда-то мощная плантация этого овоща влачит жалкое существование, – под пологом не хватает света. Но все равно у полевика здесь есть возможность кое-что собрать на еду, поесть зелени, ведь по моим наблюдениям на Правой Бурее ревень встречается гораздо реже, чем на Левой.

Хорошо выраженных участков царской дороги там осталось мало, местами она превратилась в слабовыраженную тропу. Тем не менее, следы рук человеческих ещё видны: в большинстве ещё стоят столбы линии связи с проводами, уцелели некоторые конструкции мостовых переходов. К слову: по моему мнению, «царская дорога» здесь явно метафора, шутливо-уважительно выражающая невиданное для здешних мест по рациональности прокладки и разумности устройства шоссе, когда-то предназначавшееся для повозки в одну лошадиную силу и немногим более мощных автомобилей того времени.

Встречаются большие, до сих пор не затянувшиеся лесом поляны на местах лагерей её строителей. На одной из них, около второго перехода через Бурейку, Е.С. Кошкин поднял большой дырявый и без носика синий эмалированный чайник, который мы забрали с собой. Сейчас он хранится в музее заповедника вместе с аналогичными предметами. Такой в быту называют ведёрным, трактирным, артельским или полковым. На дне хорошо сохранилась эмблема, фирменный знак производителя: белоэмалевое изображение двуглавого орла, выше которого расположена надпись «Austria», а ниже — аббревиатура: «H & C.». Как найти информацию о его происхождении?

Верно: как сейчас говорят, «и Гугл будет нам в помощь»! Однако в Интернете эти буквы сначала увели нас в ложном направлении, — точно такие же были у фабрикантов фарфора и фаянса из Богемии, а надо сказать, такого антиквариата до сих пор много в обороте. Но, в конце концов, нашлась в продаже плоскодонный эмалированный котелок с аналогичным клеймом, поэтому удалось выяснить, что изделие было сработано на фабрике эмалированной посуды в г. Книттельфельд в Австрии (Knittelfeld, Styria, Austria), основанном в 1874 г. немецким предпринимателем Фридрихом Вильгельмом Хаардом (Haardt, Friedrich Wilhelm, 1816–1902). Его фирма называлась «Emaillierwerke and Metallwarenfabriken AG.», Hardt & Co, Wien (по-русски: АО «Завод металлообработки и эмалированных изделий» Хардт и Кº., Вена). В 1937 г. её поглотило также занимавшееся производством эмалированных изделий «Привилегированное Австрийское Государственное железнодорожное предприятие», основанное в 1855 г. для строительства железнодорожных путей в Австро-Венгерской монархии (не оттого ли в гербе присутствует двуглавый орёл?). В 1972 г. компания была переименована в «Austria Email AG» (АО «Австрийская Эмаль»), а с 1979 г. она прекратила нерентабельный выпуск посуды, сконцентрировавшись на производстве оборудования для отопления и водоснабжения. Это старейшая из австрийских фирм, котирующихся на бирже, с оборотом 65 миллионов евро в год.

Нам кажется маловероятным, что строителей снабжали австрийской посудой. Гораздо логичнее было бы увидеть здесь изделия из Германии, памятуя о главенствующей роли гамбургских фирм вплоть до революции 1917 г. в деле снабжения г. Николаевска и в целом Приамурья. Более вероятно, что чайники когда-то являлись полковым имуществом, и в Россию попали вместе с теми двумя миллионами австро-венгерских военнопленных, часть из которых была расквартирована на Дальнем Востоке. Известно, что по проекту инженера-путейца А.И. Янчевского* и других, выполненному в рамках работ «Командированной по Высочайшему повелению Амурской экспедиции под начальством шталмейстера двора Н.Л. Гондатти», начинали строить Николаевский тракт китайцы из числа рабочих золотых приисков. Но с появлением дешевой трудовой армии из числа европейцев, да ещё по-военному организованных, все работы были возложены на последних. По-видимому, число русских конвоиров было смехотворно мало, т. к. попытка убежать по безлюдным местам в данном случае равносильна смерти. Скорее всего, на строящейся дороге действовали только контрольные блокпосты, а в роли прорабов выступали их собственные начальники.

От строителей дороги остались и другие артефакты: полевые печи для выпечки хлеба, особые по форме лопаты. Такие печи в наше время выглядят весьма экзотично, чем-то напоминают погребальные дольмены, но старые связисты не сомневались в их предназначении. Они и сами по зимовьям так пекли свой хлеб. Действительно, разве возможно жить и работать. питаясь одними сухарями? Вот и делали печи из валунов и плитняка, которые держали жар при выпечке хлеба. Лопаты, в небольшом числе сохранившиеся на поляне около «Нового Медвежьего» по виду типичны для применявшихся горняками в Германии. Лезвие полотна равномерно закруглено, — ведь непредсказуемо каким местом (справа, слева или удачно, по-центру) удастся врезаться в щебень, а само оно сильно укорочено, — тяжелую лопату не поднять. В Интернете часто такие названы «немецкими», предназначенными для тяжелых, каменистых почв. По сути — они гибрид между штыковыми и подборными лопатами. По информации старожилов, таких на окрестных золотых приисках не применяли. Интересного для истории железа вдоль дороги и на местах зимовий должно лежать еще немало, металлолом здесь не собирали — исследовать бы ее с помощью металлоискателя. Заметим, что насколько нам известно, на ней и вблизи никогда не проводилось еще целенаправленных археологических поисков, так что эта земля достойна внимания исследователей многих направлений, а не только натуралистов и геологов.

                                                                                                       Текст и фото: Е.В. Новомодный

*Янчевский, А.И. Изыскания Николаевского тракта на участке Кербинский склад Софийский прииск, произведенные в 1911 г. // Материалы по исследованию путей сообщения Приамурского края. Дорожный отдел. Грунтовые дороги. Выпуск XI. Благовещенск: Типо-Литография «Благовещенск» ТД «Чурин и Ко», 1914.